23 ноября 2016 г.

Новый закон о коллекторах. Часть 2. Про проблемы

Продолжаем разбираться с коллекторским или антиколлекторским законом от 03.07.2016 № 230-ФЗ «О защите прав и законных интересов физических лиц при осуществлении деятельности по возврату просроченной задолженности…» (начало см. здесь и здесь).
Бо́льшая часть положений нового закона должна заработать 1 января 2017 года. Но что-то мне подсказывает, что этого скорее всего не произойдет, и перед новым годом Думе придется срочно вносить в закон поправки по срокам.
Что подсказывает? Самая главная подсказка – это отсутствие сегодня, 23 ноября, чуть более чем за месяц до вступления закона в силу, федерального органа исполнительной власти, уполномоченного Правительством Российской Федерации осуществлять ведение государственного реестра коллекторов, контроль (надзор) за деятельностью коллекторов, включенных в государственный реестр.
Проект постановления Правительства был разработан еще в июле и предполагал, что соответствующие функции будут возложены на Федеральную службу служебных приставов в связи с тем, что «цели осуществления деятельности по возврату просроченной задолженности корреспондируют с целями исполнительного производства», как сказано в пояснительной записке. Однако документ до сих пор не принят, судя по всему – из-за расхождения мнений Правительства и Службы относительно размера финансирования, необходимого для исполнения новой функции. В пояснительной записке к законопроекту, как обычно в последнее время, было указано, что его исполнение не требует дополнительного финансирования, а ФССП считает, что для реализации новых полномочий ей необходимо примерно 650 млн рублей, из них более 150 – на развитие ИТ-инфраструктуры, необходимой для ведения реестра коллекторов.
На реестр коллекторов завязаны многие нормы закона, но есть и другие проблемы, пути решения которых не очевидны. Вместе с нашими заказчиками – банками и профессиональными взыскателями, мы в агентстве ищем и находим пути их решения. Вот некоторые из возможных проблем.
1.       Что делать банкам, которые до конца годы планировали заключить новые договоры агентирования и цессии, если реестра коллекторов еще нет? И что им делать, если после принятия решения о порядке ведения реестра коллекторы, с которыми заключены договоры, в реестр не попадут?
2.       Аналогичный вопрос возникнет и в ситуации, когда по каким-то причинам коллекторское агентство будет исключено из реестра.
3.       Статья 17 нового закона возлагает на профессионального взыскателя обязанность фиксировать в доказываемой форме все контакты с должником:
  • вести аудиозапись всех случаев непосредственного взаимодействия, предупреждать должника и иных лиц о такой записи в начале взаимодействия, а также обеспечивать хранение на электронных носителях аудиозаписей до истечения 3 лет с момента осуществления записи;
  • обеспечивать запись всех текстовых, голосовых и иных сообщений, передаваемых при осуществлении взаимодействия, направленного на возврат просроченной задолженности, по сетям электросвязи, в том числе подвижной радиотелефонной связи, и их хранение до истечения 3 лет со дня их осуществления;
  • обеспечивать хранение всех бумажных документов, составленных и полученных им в ходе осуществления деятельности по возврату просроченной задолженности, в бумажном и электронном виде до истечения 3 лет со дня их отправления или получения.

При этом статьи 4 и 7 весьма жестко ограничивают как способы взаимодействия, так и их количество. Например, допускается не более одной личной встречи с должником в неделю, а телефонных звонков – не более двух, да еще в строго определенное время (в рабочие дни с 8 до 22 часов, в нерабочие с 9 до 20).
В связи с этим возникает вопрос: а что это за средства фиксации контактов и отправлений, выдвигаются ли к ним какие-либо требования, если да – какие и кем? Как доказать, что зафиксированы все контакты и что делать, если должник настаивает, что их было значительно больше, но часть их них коллекторы не зафиксировали?
И, наконец, что делать, если должник решит разыграть следующий сценарий с целью привлечь коллектора к ответственности: купит пяток симок у вокзала, оформленных неизвестно на кого, попросит знакомых звонить по телефону и писать смс от имени коллекторов, и с этим пойдет в надзор жаловаться? 
Вопрос не праздный. С 1 января существенно изменяется статья 14.57 КоАП, предусматривающая наказание для коллекторов за нарушение требований закона № 230-ФЗ в виде штрафа до 500 тысяч рублей или административной приостановке деятельности на срок до 90 суток. 
4.       Еще одна проблема. Что делать банкам, если привлеченное по агентской схеме коллекторское агентство прекращает свое существование? Действует оно от имени, по поручению и за счет банка, т.е. в терминах части 3 статьи 6 закона «О персональных данных» является лицом, осуществляющим обработку персональных данных по поручению оператора-банка. Ответственность перед субъектом персональных данных за действия коллекторов в этом случае несет банк, как определено частью 5 той же статьи. И вот субъект обращается с жалобой или иском к банку по поводу действий коллекторов. Коллекторов уже нет, нет и записей контактов и отправлений должнику. Как банку доказывать свою добросовестность?
Есть другие вопросы и проблемы, которые надо решить заранее, до вступления в силу закона, такие, как действия банка и коллектора при отказе должника от взаимодействия, ограничения на количество привлекаемых взыскателей, оповещение должника о привлечении коллекторов к взысканию и цессии и др. Закон при детальном рассмотрении оказался еще более сложным и непроработанным, чем казалось при его первом прочтении и изучении.
Но мы с нашими клиентами работаем и следим за практикой и изменениями.

11 ноября 2016 г.

О Больших пользовательских данных и блокировке LinkedIn – без эмоций

На прошедшей неделе произошли два очень важных события: 8 ноября прошла 7-я международная конференция «Защита персональных данных», которая традиционно патронируется Роскомнадзором, а 10 ноября Мосгорсуд отказал в удовлетворении апелляционной жалобы LinkedIn на решение Таганского районного суда о блокировке ресурса на территории Российской Федерации, принятое по иску Роскомнадзора в защиту неопределенного круга лиц-субъектов персональных данных.
Прежде, чем говорить о значении этих событий и последствиях того, что на них было озвучено, хотел бы отметить, что и в этом году пленарное заседание конференции «Защита персональных данных», на котором выступали представители госорганов, оказалось гораздо интереснее остальных двух его панелей, больше походивших на уютную домашнюю дискуссию очень хороших людей, согласных со всеми предыдущими выступающими, и рассказывающих об очень милых ситуациях, разрешенных или решаемых в их странах силами уполномоченных органов по защите прав субъектов персональных данных. На мой взгляд, это очень нетипичная ситуация для российских конференций, когда зачитывание формальных приветствий высоких должностных лиц и выражение спонсорами благодарности поучаствовать в мероприятии за их же деньги съедает полтора-два часа рабочего времени конференций.    
А теперь по делу. Не хочу и не буду рассуждать на тему, хорошо или плохо, правильно или неправильно, законно или нет то, что мы услышали в эти два дня. В этом никакого смысла нет. Просто обозначу ту систему координат для сферы обработки персональных данных, в которой нам всем, как работающим в России, так и в России не присутствующим, но желающим работать с россиянами, предстоит жить в ближайшее время (как долго? до изменения системы координат – читай законодательство и следи за правоприменением) и тот набор констант, который определяет эту систему координат.
1.       Государство в лице своих уполномоченных органов и специально созданных под эту проблему институтов заявило, что под контроль надо поставить не только персональные данные всех живущих в России (данные, с помощью которых можно непосредственно идентифицировать, то есть установить личность), но и данные, которые сами по себе, без дополнительной информации, не могут быть соотнесены с конкретным субъектом (то есть обезличены – сведения об активности анонимного пользователя в сети, IP- и МАС- адреса, файлы-куки, особенности поведения в интернете, сведения о геолокации и т.п.), но путем сопоставления полученных из различных источников сведений позволяют их обладателю личность установить (Игорь Ашманов утверждал, что достаточно четырех разнородных источников).
2.       Эти сведения, названные коллективным разумом участников Большими пользовательскими данными, должны быть поставлены под контроль государства или уполномоченного им лица (оператора больших данных), для чего нужно принятие новых или корректировка уже принятых законов, поскольку существующих для реализации этих планов мало.
3.       Гражданин России не имеет права на распоряжение своими персональными данными. Он безответственен и неразумен, не читает грабительских и рабских пользовательских соглашений, не понимает своей выгоды и нарушения своих прав, поэтому его персональные данные – достояние государства, нефть новой экономики (Игорь Ашманов оценил их в 20 американских долларов за единицу реализуемого товара), и государство или уполномоченное им лицо будет этими данными распоряжаться – собирать, систематизировать, использовать и т.д. – см. пункт 2. Маленькая ремарка. Можно предположить, что, если бы россияне узнали, где за их сведения об активности в интернете можно получить 20 USD, очередь к покупателю выстроилась бы побольше очереди за бесплатными бумажными пакетами мировых брендов. И московская непогода, снегопады и ледяные дожди их бы не остановили. Но этот адрес нам пока не известен, так как в выступлении не был раскрыт.
4.       Исходя из изложенного в пункт 3, две ветви российской власти – исполнительная, в лице Роскомнадзора, и судебная, в лице районных и вышестоящих судов общей юрисдикции, будут и впредь блокировать доступ к ресурсам, где есть персональные данные россиян, и которые не перенесены на территорию Россию в соответствии с горячо и активно обсуждавшимися поправками, внесенными 242-ФЗ в статью 18 закона «О персональных данных». Исследовать вопрос, чьи конкретно права нарушены, в чем заключается нарушение, как использование сведений о посещении интернет-ресурса нарушает право на неприкосновенность частной жизни, и в чем оно заключалось, в ходе судебных разбирательств вовсе не обязательно. Достаточно того, что на такой позиции стоит уполномоченный законом орган по защите прав субъектов персональных данных. То, что субъект посещал ресурс свободно, по собственной воле и в собственном интересе (часть 1 статьи 9 закона «О персональных данных»), значения не имеет – субъект неразумен по определению – см. пункт 3.
5.       Такие походы государства и уполномоченных им лиц имеют определенную поддержку бизнеса, надеющегося получить свою долю пирога. Это, примерно, как с ЦОДами для размещения баз персональных данных россиян, импортозамещением и т.п. Кому война, а кому мать родна, что русскому здорово, то немцу смерть, ну и т.д.
6.       По всем этим поводам массовых протестов и одиночных пикетов не будет. Все ограничится соплями, слезами и виртуальными прощальными обнимашками в закрываемых соцсетях. В отличие от торрентов, искать способы обхода блокировок массово тоже не будут. Вся прелесть их использования для тотального общения после блокировки будет сведена на нет. Мне, например, ресурс, где сейчас хостится мой блог, Facebook или Twitter, после блокировки доступа с территории России будут абсолютно неинтересны. Как и я владельцам этих ресурсов.
7.        Жить по-старому иностранным компаниям в России точно не получится. Как и тем, кто хочет работать с россиянами (продавать что-то, распространять рекламу и т.п.). Тем более, что выступавшая на конференции Наталья Касперская сказала, что закон о территориальности исполняется плохо (ей, наверное, видней. Роскомнадзор недавно говорил совсем другое). Надо все-таки будет привести обработку персональных данных в соответствие российскому законодательству, разработать предусмотренные законом документы и принять предусмотренные им же меры обеспечения безопасности персональных данных, перенести первичные базы персональных данных (да-да, я знаю про отсутствие этого понятия в законах, но оно тем не менее есть), в которые собираются и в которых актуализируются персональные данные россиян, на территорию России. В заблокированной соцсети LinkedIn, похоже, после решения Мосгорсуда это быстро поняли: «Мы по-прежнему заинтересованы во встрече с Роскомнадзором, чтобы обсудить их запрос локализации данных».
8.       К защите прав субъектов все описанное выше никакого отношения не имеет. От слова «совсем». После выполнения описанного в пункте 7 все персональные данные можно вполне законно сливать передавать в информационные системы за рубежом, в том числе, и для продажи их по 20 долларов за штуку. Особенно подробно про это написано на сайте уполномоченного органа по выработке государственной политики в сфере персональных данных здесь  http://www.minsvyaz.ru/ru/personaldata/ и на сайте-общественной инициативы здесь http://pd-info.ru/, где особо подчеркивается «роль Роскомнадзора в данном проекте – как представителя государства и контролирующего органа, готового к диалогу в отраслью, экспертизе закона и возникающих в связи с его исполнением нюансов, а также к постоянному взаимодействию с игроками Рунета и IT-компаниями».
Вот так, примерно, все это видится.
Жаль, что за решением таких глобальных проблем на международной конференции «Защита персональных данных» не нашли отражения такие животрепещущие вопросы, волнующие, по нашим наблюдениям, очень многих операторов персональных данных, как использование веб-форм для сбора персональных данных и обеспечение при таком использовании соответствия закону, размещение информационных систем в облаках и коммерческих ЦОДах, необходимость на это согласия субъектов, способы его законного получения, обеспечение защиты данных, обрабатываемых в ЦОДах и облаках и распределение полномочий провайдера и оператора, использование международными и иностранными компаниями баз персональных данных материнских компаний за рубежом, в том числе тех, куда российские пользователи сами вносят свои данные, и многие другие.
Но, видимо, сейчас время для других вопросов – глобальных и стратегических.